В: Это было потрясающе! Х: Вы так думаете? В: Думаю. Необыкновенно, совершенно удивительно. Х: Обычно люди говорят не так. В: А как говорят люди? Х: Пошел к черту. (c)
34. Бьякуран. Начало новой жизни (после поражения).
-
-
30.09.2010 в 20:49Мильфиоре и Вонгола слишком большие Семьи, чтобы война между ними могла закончиться чем-либо кроме мира. Савада Цунаеши точно знает, что война и так отняла слишком многое, слишком многое, чтобы разбрасываться оставшимся. Он победитель и он никогда не был особенно хорош в математике, но вокруг него хватает живых калькуляторов, которые знают чего будет стоить добить побежденную Мильфиоре.
Бьякуран понимает это прекрасно. Принимает мир с улыбкой человека, который знает, что чтобы он ни сделал, он будет нужнее живым. Бьякуран не считает себя проигравшим - он человек, который не умеет проигрывать. Он отступает и выжидает, он планирует и действует. Его нельзя победить, его можно только убить.
Савада Цунаеши понимает это, но Бьякурана слишком многие любят, чтобы убийство сошло ему с рук. И где-то в глубине души босс Вонголы рад этому. Он устал от смертей и приказов, о которых потом пишут на первых полосах газет, у всего, что он ест, ему чудится привкус крови. Война закончилась, Бьякуран жив. Остается просто рутина - множество контрактов и раздел влияния.
Бьякуран на удивление послушен, Бьякуран ни с чем не спорит. В нем нет ни малейшего напряжения или злобы, которых можно ожидать от проигравшего. Он отказывается от сфер влияния так же легко, как он отказывается от бокала шампанского или изысканного миниатюрного канапе. Его губы улыбаются и поза небрежна, он безупречен в своем белоснежном костюме - жесткий графичный контраст с дорогим черным креслом в кабинете Десятого.
На пальце Бьякурана больше нет кольца, лишь только тонкий светлый след - раньше босс Мильфиоре носил символ своей власти не снимая. Это не докучает Бьякурану.
Приказ Савады Цунаеши отойти от дел Мильфиоре тоже.
Цуна ожидает споров, сопротивления или хотя бы того, что Бьякуран посадит в свое кресло пешку, которой легко управлять. Но все, что он получает в ответ - милая улыбка, которую Бьякуран заедает зефиром и одно единственное имя:
- Шо-тян.
Савада долго молчит. Он не может поверить. Логика говорит ему, что это слишком просто, а интуиция кричит, что это опасно. Он не понимает почему:
- Почему он?
Бьякуран только тонко улыбается. Он не объясняет Саваде, сколь многое изменилось за какие-то жалкие полтора месяца, что прошли с их битвы. И сколь многое при всем этом осталось прежним:
- Разве есть кандидатура лучше? - Босс Джессо смеется, радостно и свободно, - Шо-тян идеальный кандидат. Он был со мной с самого начала, никто не знает Мильфиоре лучше него. - На секунду, всего на миг что-то хищное появляется в чертах его лица, но пропадает так же быстро как сменяют друг друга морские волны.
- Вы хотите его использовать. - В этом Цуна уверен.
- Разве? - Бьякуран изображает удивление. - В конце концов, Мильфиоре это не только бессердечные убийцы, это еще множество бесчеловечных ученых, по совместительству ваших общих друзей. Если присмотреться, у нас полно тех, кого стоит беречь и защищать. Не думаю, что в такой ситуации, когда эти люди в опасности, Шо-тян сможет остаться в стороне.
Десятый понимает это, понимает это головой, но интуиция говорит ему, что дело не в этом:
- Вы ненавидите Шоичи. - В этом он уверен.
- Правда?
- Он вас предал.
Но босс Джессо только смеется:
- Мне не хватит ненависти ненавидеть всех, кто меня предал. Ты считаешь меня совсем за чудовище. Впрочем, не скрою, я рад, что Шо-тян получит по заслугам.
- Вы думаете, что он не справится. - Понимает Цуна, - вы знаете, что он не справится, и потому хотите, чтобы на этот пост назначили его.
Это снова вызывает у Бьякурана смех, он запивает свой смех черным кофе и закусывает белоснежным кусочком дорогого зефира:
- Отнюдь, Цунаеши-кун. Отнюдь. Я знаю точно, что он справится. Он справится лучше всех, он знает Мильфиоре вдоль и поперек - весь блеск, и всю грязь. Он знает Мильфиоре, а я неплохо знаю его самого. Он никогда не сможет уйти с этого поста, его будут держать все, кто в нем нуждается. И он никогда не сможет быть счастлив. - Босс Джессо покаянно вздохнул. - Бедный-бедный Шо-тян. Слишком правильный для своего собственного блага. Как жаль, я не смогу быть рядом, когда он впервые отдаст приказ убить человека или похитить чью-нибудь дочь. Чтобы поддержать его, разумеется.
- Вы больной. - Слова Бьякурана как яд, они просачиваются внутрь и затрагивают что-то глубоко в душе. Они режут пониманием и чувством бессилия, тем как это будет похоже на его собственную ситуацию. Больше всего Цуне хочется ударить Бьякурана, но есть что-то, что сдерживает его. И Джессо прекрасно это понимает.
- Разве? Тогда позволь мне рассказать кое-что и о тебе тоже. Ты его не остановишь. Не остановишь, потому что это самое выгодное для Вонголы решение. Ты успокоишь свою совесть тем, что, быть может, это решение временное, или дашь Шо-тяну самому все решить. Но мы ведь оба знаем, что у него есть только один единственный вариант ответа в этом тесте. Поверь, я тебя понимаю. Мы очень похожи с тобой.
- В нас нет ничего общего. - Цуне необходимо, даже теперь после десятка лет, наполненных кровью и грязью, ему жизненно необходимо в это верить.
- О, нет. Видишь ли, мы с тобой оба представители самого отвратительного вида людей.
Десятый босс Вонголы не перебивает, он сдерживает себя, чтобы не убить этого белого ублюдка в кресле, который ломает чужие судьбы, даже не делая ничего.
- Мы с тобой оба оптимисты, Цунаеши-кун. - Смеется Бьякуран. - А оптимисты - это самые отвратительные люди на свете. Потому что мы не считаем погибших только живых.
Цуна молчит. Долго-долго молчит, выдерживая смеющийся взгляд Бьякурана:
- Может быть, но в отличие от вас, я останусь здесь, чтобы посчитать своих выживших. А ваше место займет другой. И вы никогда-никогда не вернетесь, вы будете гнить в изгнании, забытый и никому не нужный. И умрете в одиночестве.
Бьякуран просто разводит руками в ответ, равнодушно улыбаясь:
- Издержки поражения говорит он. - Но в его голосе нет ни сожаления, ни страха.
Самую капельку, в его голосе есть радость. Бьякуран не объясняет Саваде почему, Десятого это не касается, но это поражение многому научило босса Джессо. Бьякуран рад и счастлив - потому что у него ничего не осталось, потому что он почти прошел игру под названием жизнь до конца, но выигрыш слабое утешение, если после него тебе не во что играть. Бьякуран рад, почти до одержимости счастлив, что можно начать все заново, потому что играть интереснее, чем выигрывать, и от этого только сильнее азарт.
Для него еще ничего не закончилось, для него ничто не закончится, пока он жив.
А он жив, он чувствует это каждой клеточкой своего тела, он чувствует это в каждом вздохе, в почти электрическом покалывании кончиков пальца, во вкусе зефира и мягкости кресла.
Игра продолжается. Жизнь продолжается.
Она перевела его на новый уровень и это так сладко, слаще самых изысканных лакомств.
Бьякуран уже не может дождаться, чтобы узнать какие препятствия и боссы ждут его впереди.
-
-
30.09.2010 в 23:06не з.
-
-
30.09.2010 в 23:09Фраза немного вела в ступор, но потом смысл стал понятен.
А в целом очень неплохо ^^
Не з.
-
-
30.09.2010 в 23:39- Разве? - Бьякуран изображает удивление. - В конце концов, Мильфиоре это не только бессердечные убийцы, это еще множество бесчеловечных ученых, по совместительству ваших общих друзей.
Это же говорит Бьякуран? Значит, там должно быть "наших общих друзей"?
Не заказчик.
-
-
30.09.2010 в 23:45-
-
01.10.2010 в 07:40автор.
-
-
01.10.2010 в 12:55-
-
02.10.2010 в 07:36бьякуран скорее про весь отдел разработок, в котором работал шоичи. он их просто записал в друзья цуны, вместе со спаннером.
автор)
-
-
02.10.2010 в 11:29